Старицкий район, Опекалово урочище (в ХVI в.) / Старицкий район, Денежное (после 1653 г.) - Опекалово-Вознесенский мужской монастырь
По сообщению И. П. Крылова, недалеко от Мологинского казенного лесничества (ныне относится к Ржевскому району) стояла часовня, «построенная в незапамятные времена на месте бывшего мужского Вознесенского Опекаловского монастыря, разрушенного, как говорит предание, при Литовском нашествии... В 100 саженях к Мологину, близ дороги, находится старинный крест высотой около 1,5 аршина, сделанный из Старицкого известкового камня. Есть предание, что здесь похоронен настоятель бывшего монастыря, убитый при нашествии литовцами, остальная же братия разбежалась».1, 2
"Обнаруженные новые данные по истории Опекалова монастыря подтвердили предположение о том, что расцвет обители приходился на вторую половину XVI столетия и был связан с блистательным закатом последнего удела феодальной Руси – Старицкого княжества. В это время монастырь становится оплотом боярской оппозиции жестокому правлению царя Ивана Грозного, а князь Владимир Андреевич Старицкий – реальным претендентом на царский престол. Тихий и отдаленный от Старицы монастырь превратился в убежище бояр-крамольников. Здесь молились за живых сторонников старицкого князя и поминали погибших, сюда готовились на монашеский подвиг опальные бояре. В это же время игумен Опекалова монастыря Корнилий согласился быть душеприказчиком богатых и знатных бояр Ивана Карамышева и Григория Вельяминова; ему (т.е. монастырю) бояре завещали доходы со своих московских поместий. Крупный земельный вклад в Опекалов монастырь сделал князь Василий Пронский, впоследствии жестоко замученный Иваном Грозным.
Благодаря богатым пожертвованиям, монастырь смог приобрести разнообразную церковную утварь, расписать многочисленные иконы и пригласить на клир талантливого распевщика. (Есть версия, что именно отсюда происходит опекаловский распев – Галкин А.). Опекалов Вознесенский монастырь, видимо, пользовался покровительством князей Старицких, в мастерской лицевого шитья которых трудились лучшие художники-иконописцы и мастерицы-вышивальщицы. Старицкие приглашали к себе на работу как местных, так и московских умельцев. По всей вероятности, именно из Москвы и прибыл в Опекалов монастырь мастер-распевщик. Прекрасно ориентируясь в своде бытовавших распевов, он создал новые, которые заметно выделяются среди других индивидуальным почерком. Два из созданных им песнопений – “Трисвятое надгробное” и стихира на целование плащаницы “Приидите ублажим Иосифа” – перекликаются между собой сходными крюковыми попевками и гибким ладовым мышлением. Оба песнопения принадлежат Большому распеву.
Во время Смуты монастырь, по всей видимости, был разорен польско-литовскими интервентами и заброшен. Всю первую половину XVII столетия он находился безлюдным и запущенным, так что поддерживать и сохранять сложившиеся певческие традиции там было некому. Поэтому считать этот период временем возникновения распева, не представляется возможным. Лишь начиная с 1653 г., усилиями старца Зосимы, бывшего игумена Иосифо-Волоколамского монастыря, Опекалова обитель начинает возрождаться к новой жизни. Центр монастыря из Опекаловой пустоши на речке Бойне перемещается в село Денежное, которое всегда было монастырской вотчиной. Там заново отстраивается церковь Вознесения Господня, а к ней, по инициативе Зосимы, добавляются приделы – Алексея человека Божия и Марии Египетской. Однако, самым существенным явилось то, что Зосима, по всей видимости, стимулировал и возникновение третьего песнопения из свода опекаловских - “Достойно есть”. То, что это песнопение возникло позже двух других, доказывает его текст, в котором присутствует выражение “без сравнения” вместо прежнего “воистину”, а, как известно, оно появилось в середине XVII века в период никонианских преобразований.
В 1680 г. Опекалов Вознесенский монастырь был приписан к более крупному, Иосифо-Волоколамскому. Однако, к концу столетия он окончательно пришел в упадок. По архивных документов явствует, что в 1734 г. от него осталось лишь несколько ветхих построек, а монахи там не жили уже давно."3
1. Крылов И. Достопримечательности в уезде.- Старица: Тип. Крылова, 1916.- Вып. 2.- 116 с.
2. Яшкина В.Б. (Панченко). Средневековые каменные кресты в традиционной культуре XIX - XX вв.// Антропология религиозности. Альманах “Канун”. Вып. 4., СПб. 1998.
3. ДРОЗДЕЦКАЯ Н.К. МУЗЫКАЛЬНАЯ ЖИЗНЬ ТВЕРИ И ТВЕРСКОЙ ГУБЕРНИИ ДО 1917 ГОДА. 17.00.02 – музыкальное искусство. АВТОРЕФЕРАТ диссертации на соискание ученой степени.
(По материалам сайта Старица - земля православная. Монастыри и храмы..)
На территории Старицкого уезда Тверской губернии некогда существовал Опекалов Вознесенский монастырь. В сборнике «Материалы для истории Тверской епархиих мы встречаем такое сообщение: «Вознесенский - Опекаловский мужской монастырь находится в сорока верстах от Старицы. Он, несомненно, существовал в ХVI веке, т. к. упоминается в одной из рукописей 1586 года. Затем опустел и возобновлен только в 1653 году Зосимой, игуменом Иосифо-Волоколамского Монастыря, к которому был приписан в 1680 году...
В "Описании Тверского музея", составленом А.К. Жизневским, есть описание колокола с указанием на то, что этот «медный колокол найден на пустоши Опекалово, принадлежащей крестьянам села денежного Старицкого уезда, где прежде был монастырь».
Интригующие замечания Л.К. Жизневского о том, что «там много надгробных памятников и была деревянная часовня» или «к протекающей через Опекаловскую пустошь речке Бойне остались каменные ступени, по которым сходили монахи за водою», будят воображение. Однако следов существования Опекалово-Вознесенского монастыря ныне не осталось никаких.
Тем не менее, старожилы здешних мест подтверждают существование в прошлом часовни и кладбища, и даже самого монастыря. Деревянная часовня была построена на роднике. Возможно, именно родниковый ключ был главным побудительным мотивом строить монастырь на этом месте, т. к. во все времена родник воспринимался как указание свыше, как Божий знак. Монастырское кладбище располагалось неподалеку, на высоком месте, среди окружающих болот и лесов — «на горе», по выражению местных жителей.
Была предпринята поездка в село денежное Старицкого района. Это большое село находится на берегу одноименного озера. Восьмидесятилетняя жительница, бывшая учительница Таисия Андреевна Березкина, рассказала местную легенду о происхождении названия Денежное. Якобы в Смутное время, спасаясь от польско-литовского разорения, монахи Опекалова монастыря пришли в приписанное к нему село и утопили все монастырские богатства в озере. Отсюда и пошло название денежное. Оставляя легенду без комментариев, отмечу, что у села Денежного имелось и второе название — Никольское. Озеро в давние времена именовалось отнюдь не Денежным. В Писцовой книге Старицкого уезда за 1624—1626 годы в числе вотчин Опековского монастыря значится озеро «Възденижа», которое имело «в длину б десятин, а в нем всякую рыбу». Возможно, созвучие имен «Възденижа» и «Денежного» стало причиной изменения названия озера — последнее легче было произносить.
Другая жительница села Денежного — тоже восьмидесятилетняя, Антонина Васильевна Воронина — подтвердила факт существования монастыря в Опекаловской пустоши. Кроме того, Антонина Васильевна рассказала, что до войны на территории пустоши, рядом с монастырем, располагалась деревня Опекалово. Деревня была довольно большой, около двадцати домов. В настоящее время все эти места безлюдны, заросли кустарником и почти непроходимы.
Деревня Опекалово значится лишь на одной карте, выполненной в 1924 году. В это время в деревнях России было распространено явление, которое называли крестьянскими выселками. Жители перенаселенных деревень заново обживали места, когда-то заселенные, но пустующие в данный момент. В некоторой степени это было и отголоском столыпинской реформы. Так возродились к жизни все пустоши вокруг Опекаловой: Савкино, Московка, Муравлиха. А крестьяне села Денежного стали заселять саму Опекалову пустошь, где когда-то была монастырская слободка. Возможно, надгробные монастырские памятники, упоминаемые А.К. Жизневским, использовались крестьянами для фундаментов их домов. Туда же могли пойти и каменные ступени, ведущие к речке Бойне, по которым когда-то монахи спускались за водой. Это объясняет полное отсутствие всяких следов бытования монастыря в наши дни.
В истории монастыря можно выделить два периода: первый — с момента возникновения и до периода Смуты, и второй — после возобновления в 1653 году. Начальный период длился не менее 60 лет, а возможно, и более, т. к. монастырь впервые упоминается в рукописи 1552 года — Каноннике, хранящемся в РГБ в собрании Троице-Сергиевой лавры.
В начале рукописи читается предисловие составителя: «В лето 7060 (1552) скончана бысть книга сиа, глаголемая Богородичник, месяца июля в 8 день, рукою многогрешнаго и худейшаго паче всех инока Иосифшика крылошанина, в пречестную обитель Вознесения Господа Бога Спаса нашего Исуса Христа, нареклом Опекалов, [...] при благоверном князе государе нашем Владимире Андреевиче и при священном епископе Акакие тферском, повелением господина игумена Никандра». Внизу по листам рукописи следует запись: «лета 7109 (1601) села Борисоглебского поп данила сий Богородичен продал Прохору Корытаву и язъ данила руку приложил».
На последнем листе рукописи читается приписка традиционного содержания: «Вы же, господья мои отци и братиа, сиа почитаите в святых божественых церквах, и на домох, исправляйте о Господе, аще где преступих или описахся в мнозеглаголании или в забытии ума моего, и вы господие, благословите и простите, а не клените; а вам, господьям моим, мир о Христе с многолетным здравьствием да прибывает в векы, аминь».
Канонник, по всей вероятности, был написан в стенах самой Опекаловой пустыни, т. к. «князь государь наш Владимир Андреевич — это князь Владимир Старицкий, а имя игумена Никандра не значится в списках самых крупных старицких монастырей Тверской епархии — Успенского и Холохоленского — за указанный период. Следовательно, речь идет о настоятеле Опекаловской обители.
Канонник — Богородичен — единственный памятник, сохранившийся от Опекалово-Вознесенского монастыря до наших дней. Факт возникновения Канонника наводит на мысль о том, что в середине века монастырь уже существовал и существовал как крепкая зажиточная обитель. Об этом свидетельствуют разводная и разъезжая грамоты середины ХVI столетия, ныне хранящиеся в РГАДА. Разводная грамота датирована 1555—1556 г. В ней зафиксирована граница между землями Иосифо-Волоколамского монастыря и Опекаловой обители. О границах между землями старицкого князя Владимира Андреевича и Иосифо-Волоколамского монастыря идет речь и в разъезжей грамоте 1565 г., причем среди присутствовавших крестьян «Опекаловского монастыря села Никольского что на озере» числится ключник Володя Степанов. Указание на ключника села Никольского является косвенным подтверждением того, что монастырь находился не в селе Никольском, где хозяйствовал его представитель, а, видимо, в самой Опекаловой пустыни, в верховьях реки Бойни, в 12 км юго-восточнее. Кроме того, участие Опекалова монастыря в установлении границ между землями старицкого князя Владимира Андреевича и землями Иосифо-Волоколамского монастыря наводит на мысль о том, что Опекалова обитель была связана с княжеской резиденцией прочными и, видимо, дружественными отношениями. Возможно, монастырь пользовался и покровительством князей Старицких.
В Приправочной книге Московского уезда за 1586 год значится следующая запись: «За игуменом Опякалова монастыря из Старицкого уезда за Корнильем на оброке Ивановское поместье Карамышева: пустошь, что была деревня Юдина [...], пустошь, что была деревня Голышкина, а доронино тож [...] да за ним же на оброке Григорьевского поместья Вельяминова пустошь Ошеметкова [. ..]». Другими словами, это означает, что игумен Корнилий был душеприказчиком вышеупомянутых Ивана Карамышева и Григория Вельяминова, которые, в свою очередь, являлись представителями старинных боярских родов и завещали игумену доходы со своих поместий. Добавим к ним князя Василия Пронского, сделавшего большой земельный вклад в Опекалов монастырь, который подтверждают Писцовые книги кн. Шаховского.
Анализ этих фактов наводит на мысль о том, что в середине ХVI века Опекалов монастырь пользовался поддержкой знатных и богатых людей России. Видимо, эта поддержка и стала тем источником, который дал возможность украсить монастырские храмы разнообразной церковной утварью. Об этом свидетельствует опись имущества Опекаловой обители за 1680 г., которая перечисляет иконы, богослужебные книги, священнические ризы: «образа деисуса [...] девять образов, да деисуса со пророки на тринадцати цках, писаны на празелени, проявлены золотом ставцы и в ризах двери царския гладкия, [...] и столпцы с пластьми; отдельно стоящих: Вознесенье Господа Бога и Спаса нашего Иисуса Христа, а перед ним стоит поставная свеча деревянная, писана на красках. Образ месной Похвала Пречистыя Богородицы, да месной же образ Святыя мученицы Ирины и Параскевы, да месной же образ Страшный Суд. Да в приделе царския двери на празелеви, [образ] Алексея Человека Божия, да деисуса семь образов. Да в приделе Мария Египецкая, [...] да двери царския, [...] а по левую сторону образ Пречистыя Богородицы Одигитрея, [...] да деисус семь образов, да за престолом Богородица штилистовая». Кроме этого, перечислены «десять образов штилистовых, окладных, оклад серебреный, да месных икон штилистовых, неокладных сто».
Однако это еще не все. Бояре Иван Карамышев и Григорий Вельяминов, а также князь Василий Пронский в середине ХVI века входили в головку боярской оппозиции Ивану IV. Известно, что В. Пронский принимал активное участие в деятельности Земского собора 1566 года и выработке требований об отмене опричного режима. Вскоре после созыва собора земские служилые люди обратились к царю с челобитной, в которой были изложены эти требования. Разъяренный царь покарал земщину. 50 человек подверглись торговой казни, а трое были обезглавлены. Среди них — князь В. Пронский и боярин И. Карамышев. Н.И. Костомаров в своем фундаментальном историческом труде упоминает, что незадолго до описанных событий Василий данилович Пронский принял монашество.
И князь В. Пронский, и боярин И. Карамышев, и боярин Г. Вельяминов были представителями старинных, но весьма захудалых боярских родов. Все трое были не только участниками боярской оппозиции Ивану Грозному. Они были в числе тех, кто организовал заговор против царя, а своей целью ставил свержение кровавого монарха и замену его князем Владимиром Старицким, имевшим на престол главное, наследственное право.
Эти факты в значительной степени возвышают роль Опекалова монастыря в контексте исторических событий. Старицкий Успенский монастырь, столь любимый Грозным, всегда оставался верным и преданным царю. «Крамола» же гнездилась в удаленной от Старицы, маленькой и тихой Опекаловой обители. Здесь молились за живых сторонников князя Владимира Андреевича и поминали погибших, сюда готовились на монашеский подвиг опальные бояре.
Отсюда становятся понятными слухи о богатстве монастыря, дошедшие до наших дней в виде загадочных легенд о грабежах обители лихими мужичками — окрестными разбойниками, и о монастырском золоте, захороненном на дне озера Денежное.
Видимо, репрессии Ивана Грозного обошли стороной Опекалов монастырь, потому что игумен Корнилий благополучно здравствовал и после смерти царя, о чем свидетельствует запись в Приправочной книге Московского уезда. Скорее всего, Опекалов монастьтрь сохранял свой зажиточный уровень до самого конца ХVI столетия. Только общероссийский голод 1601 года заставил братию начать продавать книги из монастырской библиотеки, что и подтверждает запись на рукописных листах Богородичного каноника.
В Синодике Иосифо-Волоколамского монастыря, в поминальном списке монашеской братии за 1597 год, значится имя инока Рафаила. Над ним пометка киноварью — «опекаловский». Обращает на себя внимание то, что из всех многочисленных «красных ремарок», указывающих на происхождение монаха (ржевитин, новоторжец, тверитин, холоп, из села такого-то), только три указывают на монастыри: «савватьевский», «хутынский» и — «опекаловский». Эти ремарки не содержат географических указаний, очевидно, потому, что упомянутые обители были хорошо известны в монастырском мире и пользовались там авторитетом. Можно предположить также, что инок Рафаил перешел в Иосифо-Волоколамский монастырь из Опекаловой обители где-то в середине 80-х годов и там закончил свой жизненный путь.
Краткий период расцвета обители можно датировать довольно точно: от начала 60-х до середины 90-х годов ХVI столетия.
В Смутное время, спасаясь от польско-литовских интервентов, вся братия разбежалась, и монастырь опустел. Особенно страшными в то время были набеги отряда пана Лисовского — настоящей банды головорезов, быстро передвигавшейся по русским городам. «Лисовчики», как их называли в народе, разграбили Бежецк, Старицу, Ржев, Зубцов. Все эти события происходили около 1611 г. дурная слава о банде Лисовского распространялась далеко впереди, и у монахов были все основания спасать свои жизни. Неподалеку от монастыря проходил древний торговый тракт от Ржева на Торжок, и, скорее всего, насельники Опекаловского монастыря передвигались по нему. Может быть, тогда они и пришли в приписанное к монастырю село Денежное (Никольское). От Торжка же давно проторенная дорога вела к Новгороду. Там и осела братия...
В Российском государственном архиве древних актов удалось найти материал об Опекаловском монастыре после периода Смуты. Писцовые книги Старицкого уезда перечисляют вотчины монастыря за 1624 г: «Всего 16 пустошей да 12 селищ, да два селища припущенных в пашню, а в них 748 чет. середния земли в поле, а в дву потому ж, сена 1001 копна, а лесу непашенного, березнику и ельнику 76 дес.». Записи свидетельствуют о полном разорении монастыря и монастырских вотчин после польско-литовского вторжения. Монастырские пашни поросли лесом, деревни опустели. Писцовые книги подтверждают, что до своего возобновления в 1653 году монастырь был совершенно безлюден.
При сравнении описи монастырского имущества, сделанной в 1680 г. во время приписки Опекаловой обители к Иосифо-Волоколамскому монастырю, и выписей из писцовых книг кн. Шаховского 1624—1626 г., можно сделать вывод, что центр Опекалова монастыря примерно в середине ХVII столетия переместился в село Никольское (ныне Денежное), которое всегда было монастырской вотчиной. Подтверждением этому в описи монастырского имущества служит упоминание обители в непосредственном соседстве с озером Взденежье: «да к той Опекаловой пустыни озеро Зденежье рыбныя ловли в длину шести десятинх». О селе же Никольском, напротив, нет никаких данных.
Туда же, в Никольское, по всей видимости, была перенесена и монастырская церковь Вознесения. Это подтверждает сходство описаний церкви — и в писцовых книгах 20-х г. ХVII в., и в описи монастырского имущества 1680 г. говорится о церкви Вознесения Господня.
Писцовые книги Шаховского указывают в Опекаловой пустыни даже две церкви: «Вознесения Господа Бога и Спаса нашего Нисуса Христа древена вверх с папертью, да теплая церковь Покров Пресвятыя Богородицы развалилась, стоят бес пения пусты».
Опись опекаловского монастырского имущества подтверждает, что «есть в монастыре церковь во имя Вознесения Господня деревянная навзруб, о трех главах с двумя приделы, древен вверх, а около церкви паперть». По этим описаниям можно предположить, что в Опекаловом монастыре был деревянный рубленый храм, вероятнее всего, шатровой постройки, четверик на четверике или восьмерик на четверике. Церковь была двух- или трехъярусной, а приделы украшали небольшие главки, по одной на каждый. Приделы, видимо, были добавлены во время перенесения церкви в село денежное. Возможно, это перенесение произошло после 1653 г., когда на обезлюдевшую Опекалову обитель обратил внимание настоятель Иосифо-Волоколамского монастыря Зосима. По его указанию там поселились монахи, которые в 1680 году и составили челобитную с просьбой о приписке. В описи монастырского имущества 1680 г. нигде не упоминается вторая церковь — Покрова Пресвятой Богородицы, которая к этому времени, видимо, полностью развалилась.
На тот момент в Опекалово-Вознесенском монастыре в кельях обитали 7 монахов. Восьмым в описи значился церковный дьячок. В обители проживало столько же монастырских работников. Таким образом, во второй половине ХVII века Опекаловский монастырь представлял весьма скромную общину. Сейчас трудно сказать, откуда были перечисленные монахи: были они местными, опекаловскими или переместившимися из Волоколамского монастыря. В дальнейшем монастырь постепенно угасал, и жизнь в нем замирала.
Два документа, обнаруженные в РГАДА, относятся к позднему периоду существования Опекалово-Вознесенского монастыря. Первый — «доношение иеромонаха Иринарха архимандриту Мельхиседеку о сборе в Опекаловой пустыни вытных денег и других платежей» в 1726 г. — свидетельствует о запущенности и бедности монастыря.
Второй документ — «Черновая ведомость о Иосифо-Волоколамском монастыре и приписных к нему Власьевском, Воздвиженском и Опекалово-Вознесенском монастырях» за 1734 год (спустя 54 года после приписки к Иосифо-Волоколамскому монастырю) — сообщает, что в Опекаловой пустыни находятся «две церкви деревянные, в них три престола, ограда ветхая деревянная в забор, настоятельская келья деревянная, ветхая, а также две магазейные деревянные ветхие». Каменных келий и прочих построек на тот момент не имелось, как не имелось в монастыре и монахов.
Однако ведомость умалчивает о названиях церквей и престолов. Кому была посвящена вторая церковь? Была ли она наследием прошлых времен села Никольского и связана с именем Николая Чудотворца либо ее заново построили монастырские бобыли-плотники в период оформления приписки к Иосифо-Волоколамской обители, сказать трудно, потому что документов на этот счет пока никаких не найдено. Тем не менее, наличие двух церквей с тремя престолами свидетельствует о том, что когда-то на этом месте находилась довольно большая обитель с несколькими десятками насельников. По своим масштабам Опекалов Вознесенскый монастырь вполне сравним с большинством тверских монастырей, такими как Оршин, Савватьевский, Отмицкий, Холохоленский, Иванишский и др. В общерусских масштабах это обители среднего размера и достатка.
В Опекаловой же пустоши на речке Бойне, где прежде находился Опекалово-Вознесенский монастырь, остались часовня, кельи и кладбище. В 1653 г., к моменту восстановления обители, а позднее — и приписки ее к московскому Иосифо-Волоколамскому монастырю, пустошь (пустынь) была совершенно заброшена. Она не упоминается ни в каких документах. От нее осталось лишь имя Опекалова и три песнопения, записанные старинными крюками...
(По материалам статьи Дроздецкая Н.К. Опекаловский распев: Именование и бытование.)