Ржев - Старообрядческий молитвенный дом (Благовещения Пресвятой Богородицы) в 117-м квартале (моленная-часовня)
 |
Второй молитвенный дом в Ржеве был основан в 117 квартале немногим позднее первого. Это был деревянный молитвенный дом во имя Благовещения Пресвятой Богородицы. Однако около 1830 г. здание сгорело, на этом месте было построено двухэтажное каменное здание с двумя флигелями.
Служил в этом храме о. Василий Симонов, который умер в 1856 году. После него поставили о. Якова Сурнина. Новопоставленный священник недолго служил в храме. После указа Николая I «решено было привлекать купцов-старообрядцев к отбыванию воинской повинности, прежде освобожденных от нея», и уже в феврале 1857 года состоялось шумное отнятие моленной.
«В феврале по инициативе священника синодальной церкви о. Матвея Константиновского и городского головы Е.В. Берсенева (незадолго до этого примкнувшего к единоверию) власти пытаются насильственным образом отобрать у старообрядцев моленную для обустройства ее под единоверческую церковь. Узнав об этом, более сотни старообрядцев – мужчин, женщин, стариков - заняли помещение моленной, стремясь таким образом отстоять ее. В ответ на сопротивление старообрядцев стянуты полицейские и пожарные силы, а из Старицы вызван гусарский полк. В итоге двухдневного противостояния моленная отнята, а над «зачинщиками» учинена строгая расправа»
[Бриллиантов М. Ржевская неправда // Изборник Народной Газеты – апрель-май 1906г].
(По материалам исследовательской работы учащейся 10-го «Б» класса гимназии № 10 Анны Чуниной «Старообрядческие храмы и моленные города Ржева», выполненной под руководством преподавателя В.И. Белых по программе предмета История России с сайта Ржевской Покровской старообрядческой общины.)
(Фото. из газеты "Покровский вестник" № 58, 16 апреля 2017 г.)
Вторая старообрядческая моленная – ее даже называют часовней, возводится на Князь-Дмитровской стороне города, в 117 квартале (на Троицкой улице - нынешняя улица Декабристов), после 1810 года. При этой часовне в Ржеве постоянно открыто проживали и действовали по 3-4 старообрядческих священника, что свидетельствовало о многочисленности тогдашней старообрядческой паствы. В это время Ржев уже давно считался признанным центром поповского старообрядчества. Но кроме своих, Ржевских старообрядцев в те годы во Ржев приезжали и окормлялись у старообрядческих пастырей многие верующие из ближайших и отдаленных окрестностей, из Твери, Сычевского и Бельского уезда Смоленской губернии, Демьянского и Крестецкого уездов Новгородской губернии. В этой моленной, как «общественной» - т.е. официально дозволенной, по праздникам собирались на молитву все желающие – а в особенности те, у кого не было своих молитвенных келий.
В конце 1818 года ржевские старообрядцы, пытаясь упрочить свое положение, направили к светским властям официальное обращение, которое подписали многие сотни ржевитян разных сословий. В своем обращении старообрядцы просили об официальном дозволении им иметь священников, которым бы было позволено жить при часовне и отправлять все богослужения и требы, а запись совершенных треб чтобы велась «по светскому правительству».
Узнав об этом ходатайстве Тверской архиепископ Филарет (будущий митрополит Московский), пользуясь поддержкой обер-прокурора Синода князя Голицына, подготовил и представил на рассмотрение Его Императорскому Величеству ряд мер, которые следовало бы употребить против «Ржевской беглопоповщины». Было получено "высочайшее одобрение".
В начале 1819 года Ржевскому благочинному было поручено совместно с высоким чином из С.-Петербургской полиции, следственным приставом Мыловым, специально для этого направленным во Ржев, провести следствие, «накрыть» беглых попов и закрыть действующую часовню. Этот Мылов, как описывает те события Д. Скворцов, «был не так глуп, чтобы заявиться в известный старообрядческий город в открытую, и сделал вид, что он там лишь проездом. Ночью же, переодевшись, он внимательно осмотрел часовню, все входы и выходы и помещения при ней. Затем вернулся домой, и, переодевшись в форму, взяв имевшегося при нем жандарма, исправника, несколько человек полицейской команды, городничего, ратмана и, непременно же, того самого Ржевского благочинного, Мылов направился к часовне. В результате успешной ночной разведки теперь без особых трудов им были захвачены священники о.Василий, о. Лука и о.Иоанн, и направлены в тюрьму. Часовня же была описана и запечатана.
Согласно той описи (сохранившейся в архиве Тверской Духовной консистории), в часовне «на момент штурма» находилось: иконостас во всю стену с образами в пять поставов, резной, вызолоченный; пред иконостасом стоит престол; на престоле два Евангелия в лист в серебряном окладе; вокруг престола четыре медных подсвечника; пред иконостасом при разных образах 13 медных лампад и 9 таких же подсвечников; боковыя стены часовни также уставлены разными образами; два хоругва при двух клиросах; тридцать разных книг, к священнослужению церковному принадлежащих, старой печати; еще 17 книг таковых же в лист; дароносица серебряная; сосуд священный для жертвоприношения, серебряный; чаша святоводная серебряная; укроп серебряный; среди часовни от потолка висит медное немалаго вида паникадило; шесть риз священнических дорогой высокой парчи; три епитрахили таковой же парчи и одна бархатная; подризник парчовый; две бархатныя пелены, шитыя золотом и две гарнитуровыя; купель для крещения младенцев – медная; мантия монашеская – черная; три медных кадила; 10 лампадок посребренных с хрустальными стаканами; с елеем и одна таковая же серебряная – весом 1 фунт; покров к покрытию гробов при погребении, парчевый, новый; два венца брачных, медных посеребренных.
После запечатывания часовни Мылов сразу же направился в дома двух упомянутых вдов - Давыдовой и Натунахиной, у которых, по его сведениям, находились чудотворные иконы. Однако к тому времени по городу уже разнеслась весть о происходящем, и иконы успели спрятать…
Спустя четыре дня после состоявшихся арестов, Мылов отправил арестованных священников из Ржева в Тверское губернское правление в сопровождении «усиленной стражи» жандармов. Давая характеристику арестованным священникам, Мылов писал: «поп Иван – человек отчаянный, молодой, здоровый, рослый и, по-видимому, сильный, способный ко всякому в пути предприятию; а другой — Лука, более трех лет в часовне Ржевских раскольников живший, весьма ими уважаемый и совершенно пленивший их чувства благовидностию, готовый возмутить раскольников к отнятию его на пути».
Из Тверского губернского правления арестованных в сопровождении Тверской полиции вскоре же отправили для разбирательства и суда в те епархии, где они ранее служили до своего перехода в старую веру. Отец Иван Горохов, ранее служивший в с. Горохово Калужской епархии, был направлен в Калужскую епархию, о. Лука, служивший в с. Воскресенское Московской епархии, – в епархию Московскую, а о. Василий Кириллов, ранее служивший в с. Сергино Зубцовского уезда – в Тверскую Духовную Консисторию на милость самого вышеупомянутого архиепископа Филарета.
В Тверской Духовной Консистории, обстоятельно расследовав «Дело о беглом попе Василии Кириллове», решили отравить его «в отдаленный от города Ржева и села Сергина» первоклассный Троицкий Калязин монастырь, в больницу, с тем, чтобы он пребывал в оной под особенным надзором иеромонаха присматривающего за больными. 26 сентября 1819 года данное решение было утверждено Синодом, после чего о. Василий и был отправлен в Калязин монастырь.
Подобный приговор ожидал и двух других арестованных – о. Ивана и о. Луку. Синодом уже сделаны были предписания Московскому и Калужскому архиереям, куда их должны были направить для «надлежащего над ними суда». Однако, несмотря на то, что они отправлены были в эти епархии «за многочисленным и надежным караулом», так что, по словам того же ржевскаго благочиннаго в его донесении архиепископу Филарету, даже «всякая возможность учинить побег была отнята у них» - тем не менее о. Иван и о. Лука сбежали из-под стражи. Как только их вывезли из Ржева, ржевитяне послали за ними ходатаев с большой суммой денег, которым удалось их выкупить. Правда, освобожденным священникам теперь приходилось жить весьма скрытно, они меняли квартиры чуть не каждый день, днем никуда не выходили и никому на глаза не показывались – а их, меж тем, пытались ловить. Была подготовлена даже сложнейшая специальная операция по их поимке – операция. Под покровом ночи сотни человек окружили дома, которые чаще всего посещали старообрядческие пастыри, были перекрыты все выезды из города, а также и дороги в соседнюю деревню Муравьево. Дело было назначено в ночь с 12-го на 13-ое ноября 1819 года, однако, несмотря на все грандиозные приготовления, затея совершенно бесславно провалилась. О предстоящем деле стало известно городничему, и вскоре об этом узнали и все старообрядцы; и так разыскиваемые священники успели скрыться.
В середине 19-го века, по всеобщему убеждению, «наставником и начальником раскола» в г. Ржеве являлся беглый поп Василий Семенов Симонов (по прозвищу «Хромой», поскольку он имел одну ногу, а вместо другой – «поддельную деревяшку»). Прежде своего прибытия в Ржев, он около 10 лет служил в храме синодальной церкви Смоленской губернии Вяземского уезда села Горки, и примерно в 1825 г. присоединился к старообрядчеству вместе «с женою Марьею Максимовой и сыном Иваном, который ныне является Ржевским 2 гильдии купцом, одним из капиталистов города, раскольником».
Этому священнику, в отличие от его предшественников, удавалось удачно избегать судебных тяжб, прежде всего потому, что он успел вовремя, еще в 1826 году, с помощью влиятельных людей получить позволение от правительства находиться и служить у ржевских старообрядцев, и продолжал свое служение практически беспрепятственно в течение без малого трех десятилетий, постоянно проживая во флигеле при моленной в 117 квартале. Однако и он вовсе не считался безупречным: духовные власти синодальной церкви числили за ним многие преступления. Остается только удивляться, почему над ним ни разу не разразилась та гроза, которая по многу раз гремела над головами его предшественников?
Около 1830 г. правительство предпринимает новую кампанию «борьбы с расколом»; в Твери (как и в некоторых других российских губерниях, где «было более раскольников») правительство организует «Особый совещательный комитет по делам раскола». Во время этой кампании в Ржеве арестован о. Федор Соловьев (в 1832г.), незадолго до того сменивший о. Александра при Благовещенской часовне – моленной на Князь-Федоровской стороне; тогда же была закрыта и опечатана и сама эта моленная. Но к этому времени был уже построен большой каменный молитвенный дом с двумя флигелями в 117 квартале на Князь-Дмитриевской стороне.
Строительство старообрядцами нового молитвенного дома – дело неслыханное по тем временам. О том, как именно старообрядцам удалось осуществить столь ответственное начинание, повествует Шишков в своей Записке о раскольниках: «В городе Ржеве существовали издавна два раскольничьих молитвенных дома. Первый выстроенный купцом Образцовым на Князь-Федоровской стороне… Второй на Князь-Дмитриевской стороне. Бывший на этом самом месте, где теперь существует каменный, деревянный молитвенный дом около 1830 г. сгорел. Общество раскольников просило у правительства дозволения построить новый – им в этом было отказано; а разрешить устроить таковой в готовом уже здании – не находилось готового, удобного для этой цели. Тогда раскольники сделали купчую на продажу места, на котором сгорел молитвенный их дом, на имя раскольника купца Каботова, и на его же имя начали строить дом, расположение которого ясно показывало назначение его. Городничий в то время останавливал постройку, доносил – с какой целью воздвигается постройка, но раскольники успели окончить работу и отстроить этот дом в том виде, как оный ныне существует. Потом сделали от Каботова купчую на продажу онаго в общество раскольников» – то есть возвратили молитвенное здание в общественную собственность и оформили на это здание все юридические права – так, что уже в документах следующего десятилетия эта моленная именуется «официально дозволенной».
Это здание, в отличие от первой старообрядческой моленной, выстроенный купцом Образцовым на окраине города у кладбища, располагалось на Князь-Дмитриевской стороне – практически в самом центре города, и было весьма удобным для посещения. К тому времени новый молитвенный дом представлял большое просторное каменное здание с двумя при нем флигелями. В главном здании совершались богослужения, в нем были устроены Алтарь с престолом и Хор. Вскоре после его постройки в одном из флигелей проживал упомянутый выше «раскольничий поп» Василий Семенов Симонов с женой, а в другом – сын его, ржевский 2 гильдии купец Иван Васильев Симонов.
Тяжелые времена для моленной наступили после смерти священноиерея отца Василия Семеновича Симонова, который священнодействовал 40 лет, девять месяцев и преставился в 1856 г., 7 января, в день Иоанна Крестителя Господня. Жития его было 76 лет. Вскоре после этого у старообрядцев города Ржева силою был отнят уже второй (и на тот момент последний молитвенный дом – тот, что располагался на Князь-Дмитриевской стороне, на углу Троицкой и 2-й Никольской улиц (ныне Декабристов и Октябрьской) в глубине квартала). Массивные стены этого старинного здания сохранились и сегодня; лучше всего они видны от главного входа в городской сад.
Изъятие моленной было осуществлено ржевским потоиереем Матвеем Константиновским при содействии губернских властей. Видимо, годы беспрестанных миссионерских усилий о. Матвея по «увещанию ржевских раскольников» показали всю безрезультатность надежд на успех. – К середине столетия он пришел к выводу, что без политических рычагов и полицейских методов борьба со старообрядчеством не будет успешной. Он склоняет к отступлению от древлеотеческого благочестия нескольких наиболее видных в Ржеве людей – городского голову, купца Е.В. Берсенева и представителей некоторых других зажиточных семей. И когда это ему – при известном упорстве о. Матвея – наконец удается, тогда он переходит к следующему пункту своих планов – возбуждает дело об отнятии у старообрядцев последней и единственной на тот момент старообрядческой моленной с целью переосвящения и ее под вторую уже единоверческую церковь.
В декабре 1856 года отец Матвей пишет записку властям. Озаглавив записку так: «Обстоятельства жителей города Ржева в религиозном отношении, требующие исправления». Он пишет в ней: «Между жителями Ржева также есть немалая часть единоверцев. Церковь их находится вне города. Необходимо нужно дозволить освятить находящуюся внутри города раскольницкую молельню на церковь. Они сами сего просят: но медленность в исполнении священно-спасительного их желания весьма для них оскорбительна. Своя церковь далеко, (о.Матвей упоминает здесь единоверческую Успенскую церковь, открытую его стараниями в 1839-1840 гг. в помещении бывшей первой старообрядческой моленной, что располагалась в 21-м квартале г.Ржева – на берегу р.Серебрянки, и в 1832 г. была опечатана властями. Естественно, единоверцы вместе со зданием унаследовали все старообрядческие иконы и церковное убранство, которые находились в этой моленной – ред.), не всякий и не во всякое время, по влечении своего духа, может быть в ней…». Именно в этом документе следует искать первую и главную причину того большого горя, которое постигло ржевских старообрядцев всего несколько месяцев спустя.
Однако, даже заручившись поддержкой городского головы – вчерашнего перебежчика Е. Берсенева, о. Матвей не может обойтись без политической хитрости: надо собрать достаточное количество подписей с «единоверцев», которых в городе почти что нет… Но о. Матвей, войдя в сговор с Е. Берсеневым, предлагает начать сбор подписей по подложному мотиву – то ли о выделении земли ямщикам, то ли о строительстве моста через Волгу. А затем все собранные с малограмотных горожан подписи фабрикуются под подложным прошением на Высочайшее имя о передаче молитвенного дома, которого, будто бы, «они (все незадачливые подписанты) сами просят», и при этом «весьма оскорблены медленностию в исполнении их священно-спасительного желания»…
Как можно судить, в этой своей записке о. Матвей взял на себя смелость высказать мнение от лица немногочисленных единоверцев и «всех ржевских староверов»… К сожалению, старообрядцы узнали о совершившемся подлоге слишком поздно – когда в Ржев уже поступило Высочайшее решение об удовлетворении их якобы общественной просьбы…
О том, как разворачивались события, сегодня можно судить с разных сторон по строкам сохранившихся официальных документов. Так, городские власти, оказавшись бессильными против целых улиц народа и испугавшись, составили донесение о таком сборище, направив его министру юстиции (граф Виктор Никитич Панин), шефу жандармов (князь Василий Андреевич Долгоруков) и начальнику губернии (статский советник Александр Павлович Бакунин). В своем донесении они писали следующее: «Г. Тверской гражданский губернатор предписанием от 21-го февраля, за № 66, поручил Ржевскому городничему вместе с назначенным Его преосвященством Гавриилом, архиепископом Тверским, архимандритом Тверского Отроча монастыря Макарием, протоиереем Ржевского Успенского собора Матвеем Константиновским и благочинным единоверческих церквей Николаем Морозовым, принять молитвенный дом и все имущество онаго при описи, а также к этому принятию пригласить священника Ржевской единоверческой церкви Александра Соколова, церковного старосту и почетных прихожан оной.» … Но, несмотря на это, к 12 часам ночи на 26-е число «толпа раскольников более 1 000 человек, собравшись, бросилась к молитвенному дому, … где и стояла всю ночь. При наступлении утра городничий со штаб-офицером корпуса жандармов, прочитав им предписание Вашего превосходительства, всеми мерами убеждал раскольников не противиться к передаче молитвенного дома, так как на это есть Высочайшая воля, но они все в один голос кричали, что они никого не допустят к молитвенному дому до тех пор пока не объявят им Указа, подписанного самим Государем Императором…
Видя явное сопротивление их Высочайшей воле, городничий при настоящих средствах, по многочисленности неповинующихся, постановляется в невозможности исполнить Высочайшей воли, изъявленной в предписании г. начальником губернии. Об этом происшествии донесено в распоряжение г. губернатору, г. министру юстиции, г. тверскому прокурору и г. шефу жандармов».
В городе было введено военное положение, в Ржев стянуты регулярные войска из близлежащих гарнизонов. С. Долгополов рассказывал о трёх полках солдат и безоружных защитниках молельни. В контекстных примечаниях к заметке из "Колокола" приводятся выдержки из документов, хранящихся в Центральном государственном историческом архиве. Там, в отличие от информации тверского корреспондента о батальоне солдат, производивших аресты, говорится о пяти эскадронах гусар и инвалидной команде. Одновременно подчёркивается, что староверы были вооружены кольями. Так сколько же на самом деле солдат было стянуто в Ржев для преодоления начинающегося бунта? Как справедливо замечает на ржевском городском интернет-портале некая Mariya, «…здесь налицо сознательное искажение фактов со стороны властей. Преуменьшить свои силы, попугать начальство агрессивностью верующих — всё это было свойственно государственным чиновникам. Вряд ли бы начальник дивизионного штаба князь Вяземский и генерал-лейтенант Ф. А. Ефимович понадобились, если проблема решалась местными военными. Просто ржевские старообрядцы, не применяя силы и угроз, показали такую стойкость, что испуганные скалозубы объявили военное положение».
В конце февраля 1857 года молитвенный дом изъят у староверов и позже переосвешен под Благовещенскую единоверческую церковь.
(По материалам публикаций глав из исторического очерка журналиста Анастасии Левиной в "Покровском вестнике" № 22, 24, 25, 2010 г., № 27, 28, 31, 2011 г., № 33, 2012 г. Предоставлены протоиереем Евгением Чуниным и Сергеем Павловичем Носиковым.)