Вознесенье (Вознесенское) - Вознесенская церковь
 |
Село Вознесенское, от Твери 110 верст, от Кашина 29 верст.
Церковь Вознесенская, построена в 1785 году, деревянная, престол один Вознесения Господня.
Церковные документы: опись 1846 года, метрики с 1780 года, исповедные с 1823 года.
В 1901 году служили: Священник Александр Александрович Беляков 56-ти лет, окончил духовную семинарию, в служении с 1867 года, священником с 1873 года, награжден скуфьей в 1899 году. Псаломщик Александр Васильевич Соколов 51-го года, в должности с 1885 года.
Прихожан в селе Вознесенском, в деревнях: Просухине, Спасском, Макарове, Старой Сусолихе, Новой Сусолихе - 237 дворов (618 мужчин, 772 женщины).
В 1914 году служили: Священник Александр Бойков 37-ми лет, окончил семинарию, на службе 17 лет, в Вознесенском храме 1 год. Исполняющий должность псаломщика Михаил Дахин 24-х лет лет, на службе 3 года, в Вознесенском храме 2 года.
Прихожан в деревнях: Проскурино, Монино, Сусолиха - 477 мужчин и 541 женщина.
К сей церкви приписана церковь Преображенская в селе Спасском, построена в 1789 году, каменная, престолов семь: в холодной: Преображения Господня, Казанской Божией Матери, Святителя Николая; на хорах: Преподобномученицы Евдокии и Великомученицы Варвары; в теплой: 1) Священномученика Климента Папы Римского и Петра Александрийского, 2) Святого Благоверного Князя Александра Невского.
Церковные документы: опись 1846 года, план на землю.
Причт села Вознесенского.
В начале 1910-х Преображенская церковь выделена в самостоятельный приход, с собственным причтом.
В приходе села Вознесенского находилась часовня в деревне Просухине, деревянная, Благовещения Пресвятой Богородицы.
(По материалам изданий Добровольский И.И. Тверской епархиальный статистический сборник. - Тверь, 1901., Справочная книга по Тверской епархии. - Тверь, 1914.)
ПОКУДА СТОИТ ОНА НА ЗЕМЛЕ... (фрагмент статьи)
Если ехать по тверскому шоссе и у Поповки вернуть в сторону Славкова, то совсем скоро, за лесом, с левой стороны, будет видна на взгорке церковь в окружении берез. Отсюда, с асфальта, она кажется высокой и стройной. Деревня называется Вознесенье.
Давно мне хотелось там побывать, однако все как-то не получалось. Но вот, наконец, выпал случай, затем – еще несколько поездок, во время которых удалось познакомиться с историей здешних мест. Историей, увы, неполной, потому что собирать сведения приходится по крохам, по крупицам: жителей в этом краю почти не осталось. Да и немного находилось раньше охотников составлять историю русских деревень, не видели в этом особой необходимости: деревень ведь было много…
Вознесенье раньше считалось селом. В конце XVIII века именовалось оно Вознесенским и принадлежало Наталье Александровне Пашковой.
В 1806 году в нем насчитывалось 20 дворов, проживало 122 человека мужского пола и 110 – женского.
В 1850 году владельцем Вознесенского стал штабс-капитан Владимир Львович Шаховской, а затем Николай Алексеевич Шаховской. Шаховским принадлежали также окрестные деревни – Тросухино, Свинцово, Щоголихино (Щёголихино). Имение их находилось к северу от села. И по сей день здесь существует лес, прозванный в народе «господским».
На протяжении девятнадцатого столетия население Вознесенского росло, в 1908 году в нем проживало 328 человек. Но в советские годы народ стал постепенно разъезжаться. Заметно «проредила» всю округу Великая Отечественная война: за четыре года пришло в Вознесенье больше двадцати похоронок.
В 70 – 80-е годы жизнь здесь еще кое-как теплилась, люди работали в совхозе «Верхнетроицкий». Сегодня в Вознесенье из местных, коренных жителей осталось три человека…
Церковь села Вознесенское известна с 1785 года (по другим данным – с 1745-го).
Была она деревянной, с одним престолом, однако весьма вместительной. Рядом с нею находились дом священника, дом церковного приказчика и сторожа, амбар.
В.Х. Бардашов в своих исторических хрониках «С берегов Медведицы» перечисляет имена священнослужителей: в 1745 году службу в храме отправляли Матвей Петров и сын его Феодор; в 1751-м священником был Феодор Матвеев; в 1768 году дьяконом служил Иван Федоров. Если учесть, что фамилии людям незнатного происхождения в те времена давались обычно по имени отца, то речь, скорее всего, идет о представителях одного рода.
С 1873 года здешним священником был Александр Беляков. Известно еще имя Александра Васильевича Соколова, который служил псаломщиком с 1885 года до конца XIX века.
К Вознесенскому приходу относились также церковь Преображения Господня в селе Спасском с семью престолами (теплыми – во имя Александра Невского и свидетельства Климента, папы римского, и холодными – главный, во имя Преображения Господня, Казанской Божией Матери, святителя Николая-чудотворца и священномучениц Евдокии и Варвары) и деревянная часовня Благовещения Пресвятой Богородицы в селе Тросухино (в этих краях я слышала и другое название – Просухино). Сам же приход, в котором проживало около 1390 человек, относился к Кочемльскому стану.
Надо сказать, что по плотности населения Кашинский уезд до революции занимал одно из первых мест в Тверской губернии: на его территории (в прежних границах) проживало более 130030 «душ обоего пола», и это не считая города. В 1901 году в уезде действовало 105 храмов, в том числе 82 однокомплектных, шесть двукомплектных, одна трехкомплектная да еще кладбищенские и приписные церкви (данные Тверских епархиальных ведомостей).
В селах, где имелись церкви, существовали церковно-приходские школы и школы грамотности для крестьянских детей. До революции, перед Первой мировой войной, такие школы действовали тут по всей округе – в Маковницах, Матине, Отрубневе, Поповке, Козлове, Спасском, Славкове, Сетках, Кочемлях, Савцыне... Учили ребятишек либо сами священнослужители, либо их дочери и сыновья, либо выпускницы знаменитой школы Павла Петровича Максимовича, судьба которого также тесно связана с Кашинским уездом.
Школа в Вознесенском открылась в 1893 году, ее посещало 40 детей. По преданию, о ней знал и был знаком с ее учителями Лев Николаевич Толстой.
В 1910 году на средства купца Рускова в Вознесенском построили новую церковь из красного кирпича рядом с обветшавшей деревянной.
Деревянный храм разобрали; спустя годы, уже при Советской власти, на этом месте устроили кладбище.
Красный кирпич как материал для постройки вообще был у наших предков в чести, из него выстроены многие храмовые и светские здания и в Кашине, и в сельской местности.
В конце 19-го – начале 20-го столетий, на рубеже веков, в русском просвещенном обществе ощущалась сильная тяга к старине, к отечественным традициям. Шаховские, по чьему заказу возводилась церковь, оказались не чужды этих влияний: построена она в неорусском стиле, и даже сегодня, несмотря на значительную степень разрушения, выглядит изящной и нарядной, похожей на легкий, устремленный к небу терем с островерхими шатрами.
Приезжая сюда, мы видели Вознесенский храм разным и в разную пору – глубокой осенью, в зимние студеные и метельные дни, на исходе лета... Он всегда был красив. И удивительным казалось, что издали, с дороги он представляется внушительным и высоким, а вблизи производит впечатление миниатюрного, точно сошедшего с полотна Поленова или Нестерова.
Впрочем, что ж тут удивительного – русские люди, строившие церкви, умели выбирать для этого место. Ставили их на возвышенности, на пригорке, над рекой, прудом или озером, и стояли храмы, как бы любуясь своим отражением. Все было органично и естественно: человек, воспитанный на многовековых традициях православной культуры, заботился, чтобы созданное им не вносило разлад в природу, не нарушало ее живописность.
Здешняя церковь тоже стоит на возвышенности – она так и называется, Вознесенская гряда. Поразительна врожденное чувство красоты, чуткости к слову, с которым умели в древности подбирать названия: церковь и впрямь словно возносится ввысь, к небесам, к плывущим в дальние дали облакам. И такое открывается кругом раздолье, такой простор, что и душа человеческая возносится, и сердцу вольнее дышится.
– Одно слово, Вознесенье, – фраза эта, сказанная давным-давно, врезалась в память.
И пруд неподалеку от Вознесенской церкви тоже есть. Вода в нем темная, летом берега обрастают тростником и рогозом. В ясную безветренную погоду, глянув на отражение, долго не можешь отделаться от ощущения, что лежит на земле картина в дивной раме, тщательно и с любовью написанная чьейто неведомой рукой...
Служба здесь велась до сороковых годов прошлого столетия. Последнего вознесенского священника звали Николай Петрович Морковин, жил он в Тросухине.
Время, в которое ему довелось служить, было грозным и горьким.
В 1929 году в РСФСР закрыли 1119 церквей. В Кашинском районе, входившем тогда в состав Бежецкого округа Московской области, борьба с православием велась самая острая и агрессивная, и это не случайно: кашинское духовенство считалось наиболее сильным. Оно за это и поплатилось.
«Посланцы Москвы», большевики, присланные на укрепление Кашинской партийной организации, расправлялись с церковью с лихостью, достойной лучшего применения. Достаточно почитать публикации газет тех лет:
«Кашин должен изменить свой облик».
«Кашинские крестьяне в ответ на раскрытие прорыва (имеется в виду печально знаменитый процесс 1930 года – прим. автора) ответили уже десятками приговоров о ликвидации церквей, о передаче их под культовые учреждения. Эта волна активности должна быть поднята на высшую ступень».
«Аппарат /Кашинского/ райисполкома обязан проявить максимум четкости в деле оформления и доведения до конца решений деревень о закрытии церквей. Вся общественность должна оказать помощь деревенскому активу в борьбе за ликвидацию поповских гнезд».
«И совсем близок день, когда никто не сможет попрекнуть кашинцев за обилие церквей и колокольного звона» (по материалам окружной газеты «Знамя коммуны», 1930 год).
Закрывались храмы, священнослужителей ошельмовывали, подвергали репрессиям. облагали непомерными налогами, в сельской местности приравнивали к деревенской «верхушке», то есть к кулакам и богатеям, заставляли отбывать трудповинность, сдавать зерно, хлеб в принудительном порядке, вносить средства на покупку облигаций всевозможных займов, на индустриализацию, «тракторизацию».
Храмовое имущество – иконостасы и иконы, книги, церковную утварь объявляли «малоценными» и безжалостно уничтожали. Разбирали колокольни и ограды, сбрасывали колокола. Увольняли со службы учителей – выходцев из семей духовенства и тех, кто окончил школу Максимовича (а она создавалась именно для того, чтобы русская интеллигенция несла культуру, образование, нравственные понятия в народ!). Или «перебрасывали» их (тогда говорили не учителя, а шкрабы – школьные работники) в другие волости и районы, разлучали с семьей.
И в первую очередь стремились сломить, морально подавить, убрать из школы тех, кто преподавал русскую словесность, обществоведение, естествознание.
А мы-то теперь пытаемся понять, почему люди «разучились» читать и возвышенно мыслить, откуда берется пошлость, жестокость и скудоумие и почему таким пышным цветом процветает в современном обществе безнравственность и бескультурье...
«Детям революции», людям пришлым и чужим, никакого дела не было ни до культуры, веками существовавшей на кашинской земле, ни до духовных ценностей. Не все из них были малограмотны и необразованны, но к провинции они уже научились относиться свысока, сознательно принижая все, что было связано с местной историей, обычаями, и, подавляя «реакционное духовенство», сокрушались, что оно «не вполне ликвидировано».
Правда, в марте 1930 года вышло постановление ЦК ВКП(б) «О борьбе с искривлениями партийной линии в колхозном движении», и в нем, в пункте 9, было сказано: «Решительно прекратить практику закрытия церквей в административном порядке, фиктивно прикрываемом общественно-добровольным желанием населения… за издевательские выходки в отношении религиозных чувств крестьян привлекать виновных к строжайшей ответственности».
Бежецкий окружком по команде Москвы спустил на места, в районные парторганизации, указание «срочно пересмотреть и отменить … все решения по закрытию церквей, произведенные при нарушении партийных и правительственных директив».
Но уже через два года, 15 мая 1932 года, декретом Советского правительства за подписью Сталина была объявлена «безбожная пятилетка»: «К 1 мая 1937 года имя Бога должно быть забыто на территории страны».
Вот в такой обстановке жил, отправлял службы Николай Петрович Морковин.
15 февраля 1938 года по чьему-то злому навету он был арестован. 26 февраля того же года тройка НКВД по Калининской области приговорила его к расстрелу, а 28 февраля приговор был приведен в исполнение.
Так, в несколько дней, решилась судьба человека, вся «вина» которого заключалась в том, что он веровал в Бога и стремился донести эту веру до односельчан.
В 1989 году Н.П. Морковин был реабилитирован.
Е. Морозова
(По материалам электронной версии издания "Кашинская газета" с Официального сайта Кашинского района.)