Алабузино - Смоленская церковь

ПЕРЕЙТИ В ФОТОАЛЬБОМ
    

   Смоленская церковь сооружена в 1808-16 гг. В 1821 году храм был оштукатурен, получил тесовые кровли и трехглавие.
   Кирпичная двухэтажная Смоленская Церковь является одним из интереснейших культовых памятников классицизма с необычной композиционно-пространственной структурой. Храм, апсида, трапезная и притвор включены в единый прямоугольный в плане объем. Храмовая часть завершена восьмериком приземистых пропорций с трехчастными полуциркульными окнами и выделена четырехколонным ионическим портиком с треугольными фронтонами. Во втором этаже в портиках устроены балконы. Боковые части, соответствующие апсиде и трапезной с притвором, выделены ризалитами, которые обработаны ленточным рустом. Над ними помещены декоративные главы в виде глухого цилиндрического барабана на квадратном постаменте. Восточный и западный фасады украшены четырехпилястровыми ионическими портиками с треугольными фронтонами. Окна портика оформлены строгими рамочными наличниками, в боковых частях украшены веерным рустом или сандриками, над окнами второго света помещены изящные раковины. Дополняют декоративное убранство накладные доски и полуциркульные ниши.
   В нижней церкви храмовая часть перекрыта крестовым сводом, алтарь и трапезная - однолотковыми сводами, северное помещение притвора - коробовым. В южной части притвора расположена широкая деревянная лестница на второй этаж. Восьмерик верхнего храма перекрыт сомкнутым сводом и опирается на подпружные арки. Переход от четверика к восьмерику осуществлен при помощи конических тромпов. Алтарная часть перекрыта полулотковым сводом, трапезная - коробовым, притвор - лотковым сводом. Клеевая живопись верхней церкви 40-х годов XIX столетия выполнена в академической манере. Широко использованы орнаменты и живописные карнизы, выполненные в технике гризайль.

   ГАТО. Ф. 160. Оп. 4. Д. 434, 437,444,457,481,497,502; ГАТО. Ф. 468. Оп. 1. Т. 13. Д. 21909. Т. 6. Д. 13111, 13215; Т. З. Д. 7707; ГАТО. Ф. 466. Оп. 1. Д. 78690; ЛОИА. Р - III. Д. 6211; РГИА. Ф. 779. Оп. 33. Д. 2059; Добровольский И. Тверской епархиальный статистический сборник. Тверь, 1901. с. 86-87.
   А.Ф.

   
     (По материалам книги Памятники архитектуры Тверской области. Каталог. Кн. 2. / Ред. Г.К. Смирнов. - Тверь; Книжно-издательский отдел ОАО "Тверское княжество", 2002.)

     (Фото. № 1 из группы Проект «Консервация» в Контакте. 2024 г. Фото. № 2 Андрея Агафонова.)
    

   Павел ИВАНОВ

   …С прислоненной к стене доски, которая когда-то была частью лестницы, надо было одной ногой упереться в крюк старой кованой дверной петли, а другую ногу закинуть уже на гнилые кирпичи второго этажа Смоленской церкви. С моим ростом это было несложно. Фотоаппарат мне подали потом снизу.
   Так я попал на второй этаж Алабузина.
   Надо сказать, что тогда, в 2009 году, это не выглядело ничем особенным. Многие из нашей «экспедиции» тверской кафедры теологии туда залезли, студенты – так все. Другое дело, что ни они, ни я толком не знали, что там именно нужно снимать. У меня был на руках второй том тверского «Свода памятников», ожидал я многого. И первое, что я увидел – пустой, с аккуратно ломтями свалившейся штукатуркой алтарь. В нем не было ровно ничего. А в «Своде памятников» была его фотография 1976 года с совершенно нетронутой живописью. Но это ведь в 1976-м. Присмотревшись, я увидел, однако, кое-где еще более-менее целые куски живописи и их, как умел, сфотографировал. Умел я тогда плохо. Но я не знал, что больше туда в скором времени не попаду, а живопись эта рухнет.
   Это чрезвычайно красивый памятник. Вот в самом деле чрезвычайно красивый. Пространство этой церкви, напоминающее барский дом с высоким бельведером, позволяет разместить здесь и перспективные раскрытия, и купол с сонмами святых, и композиции, которые можно рассматривать очень близко (в притворе, например). Все объединено очень праздничной цветовой гаммой, в которой, как общий тон в музыке, звучат две краски – голубая и желтая.

   Надо сказать, что когда видишь два бежецких памятника – Сукромны и Смоленскую церковь в Алабузине – сходство манер и, вообще, одна работавшая в них бригада очевидны. В «Своде» Анна Павлова это отметила – и угадала. Это один мастер, что подтвердилось документами (правда, дата в «Своде» указана неверно 1821 год, год освящения храма). Нет, оказывается, сначала освятили этот храм со старой утварью, а уже потом задумались и о роскоши.
   Алабузино было лучше, чем Сукромны. Оно, если говорить о монументальных работах Михаила Тыранова, было вообще его лучшее творение. Из тех, что дожили до цветной фотографии.
   А вот контракты на эти работы, которые я недавно прочитал в тверском архиве, совершенно разные.
   Как я уже писал, маклерские книги Бежецка сохранились только за три года, но эти три года замечательно позволяют датировать десяток памятников, от иных из которых кое-что даже сохранилось. Будь у нас книги за десять-пятнадцать лет периода 1830-1840-х гг., скорее всего, можно было бы найти авторов и даты всех вообще знаменитых бежецких ансамблей монументальной живописи. Вместо этого повезло до неприличия одному Михаилу Васильевичу Тыранову. Он «проскочил» со своей фирмой в окошко, открытое для нас в тот век благодаря сохранившимся документам.
   Учитель рисования Бежецкого уездного училища и чиновник 14 класса (именно таким он был пока в 1838-1841 годах), Михаил Тыранов в это время находился на пике известности. Его фирма брала много заказов, по-настоящему много, и очевидно, что даже десяток рабочих (если у него был их десяток), с трудом со всеми одновременно справлялись.

   Читая контракт Сукромн, удивляешься огромной сумме – десять тысяч рублей ассигнациями, большому сроку работу – четыре с половиной года. И условия более чем наглые: приход дает практически все, что нужно для росписи храма, включая леса, с мастера только он сам, его краски и кисточки. Это было в 1831 году.
   Через десять лет в Алабузине сумма меньше – 2300 серебром. Ну, переведем в ассигнации, надо помножить где-то на 3,1, но не десять получаем все равно, семь с копейками. Храм очень большой. Сделать требовалось за один сезон (предлагается сезон 1843 года). Еще и крупные местные иконы требовалось написать. Леса тоже должны быть на его счет. И верхние окна заодно пусть починят, раз все равно будут там лазить. И очень мелочное перечисление, как должен работать Тыранов. И если заказчик что-то усмотрит не так, как хочет, то оставляет право нанять других исполнителей за счет Тыранова.
   Что там такое случилось за десять лет?
   Случилось, что пчелы, как говорил Винни-Пух, начали что-то подозревать.
   Если в 1830-х годах и Тыранов, и его корчевской коллега Берестов вертели местными старостами как хотели, запрашивали с приходов любые суммы, руководствуясь исключительно соображениями своей наглости, то теперь этот фокус так не сходил.
   Обнаружилось, что тех, кто пишет росписи, можно куда дешевле нанимать напрямую.

   Очень большое число заказов, которые Тыранов брал одновременно и в разных местах, от Устюжны до Мышкина, говорит о том, что он а) сам писал только иконы и б) был успешным менеджером, перераспределявшим заказы. Вообще, он был таким Рубенсом местного разлива, пусть не кидают в меня камни за такое сравнение. Да, он не Рубенс, но у остальных и вовсе не было никакого художественного образования. Михаил Тыранов с его школой, где он преподавал рисунок, был в Бежецке почти академиком живописи. К тому же ведь все знали о его великом братце, который в это время разъезжал по Италии. Вот приедет, тогда…
   Точно так, как Тыранов, работал до него и Тимофей Медведев, а до него – Гурий Никитин и Дмитрий Плеханов, а до них – тьмы других, от которых ни имен, ни памяти. У всех были безымянные по большей части «негры» с лесов, иных из которых мы случайно знаем по именам (например, в это время у Тыранова работал подмастерьем Иван Андреев Остафьев, бывший дворовый человек). Они были иногда неплохими специалистами, со временем открывая свои фирмы. Но объем и качество их ранних работ мы оценить уже не можем. Во всяком случае, мы знаем: уже в молодости они были великие ремесленники, и умели работать с материалом. Они знали, как тереть и накладывать краски, как класть штукатурку, как сделать роспись, чтобы она была долговечной.
   Так повелось, я подозреваю, испокон веку. Мы не знаем, как оно было в древности, документов не сохранилось. Но контракты XIX века дают хорошее представление о подобной практике.

   В контракте на Алабузино прямым текстом говорится: «Мастеровые, фигуристы и уборщики, должны быть наняты им Тырановым искусные, и от нашей работы до окончания оной ему Тыранову в другие места (их) не посылать разве с согласия священноцерковнослужителей и прихожан». То есть секрета никакого нет: работать сам Тыранов тут будет не много (скорее всего, он нанесет только рисунок, даст общее направление, поправит некоторые грубые изъяны, может, и какие лики важные напишет). Это обстоятельство прихожан Алабузина и не напрягает, но они настойчиво требуют, чтобы тем не менее качество работ не пострадало. В этом Тыранов их не обманул, качество работ было выдающееся.
   Прихожане еще много хотели. Они хотели, чтобы их алтарь и купол были как в соборе Спасо-Яковлевского монастыря в Ростове Великом, «точно так как там написаны без отступки искусства и красок, и списать ему Тыранову оные на свой кошт». Кажется, это условие Тыранов не выполнил, во всяком случае ничего общего в Алабузине и ростовском соборе в композициях сейчас не наблюдается. Может быть, раньше наблюдалось.

   Всех обитателей Бежецка потрясла новая роспись Воскресенского собора в этом городе. За нее староста Диевский выложил Тыранову десять тысяч в 1839-1840 годах, и именно после этого в Алабузине потребовали, чтобы у них было ничуть не хуже, чем в соборе (и это требование звучит в контракте трижды (вдруг с одного раза не поймет). Это важная оговорка. Потрясли прихожан больше всего даже не картинки, а краски. Желтый крон и голубец фонов просто звенели, оглушали своей красотой зрителя. Я прямо слышу, их голоса, мужицкие и поповские, робкие и требовательные одновременно: «Нам, пожалуй! Из лучших первого сорту красок! Платим!» И это правда, краски эти не потускнели даже через сто восемьдесят лет. И если бы не рухнула штукатурка - то и через двести.
   Но эта красота в соборе имела и те последствия, что теперь с красотой познакомились не просто соседи, как в Сукромнах, а и весь Бежецкий уезд. И прихожане закономерно поинтересовались, нельзя ли сделать им такое же, но подешевле и без фирмы Тыранова. Оказалось – можно.

   В 1842 году в церковь села Лаптева (она до наших не сохранилась) пришла ярославская бригада и напрямую, без посредников, заключила договор на роспись ровно на тех условиях, на которых подряд получил в Алабузине Тыранов. Но ярославцы запросили 1280 рублей серебром (ассигнациями - четыре тысячи). Это вполне адекватная цена, не десять тысяч, не восемь, не семь. Да, роспись похуже, пожиже. Но по первости – не сильно. Зато почти как в соборе.
   Чуть позже, в 1850-х годах, начнут работать самостоятельно и свои мастера, из тех, кто работал у Тыранова и Берестова в 1830-х годах в подмастерьях и на субподряде. И дальше конкуренция будет расти, а стенная живопись в бежецких и весьегонских храмах 1850-1860-х годов стоить от 2500 ассигнациями. И продолжит дешеветь и терять в качестве. В начале XX века для серьезных работ к местным мастерам в Бежецком и Весьегонском уездах перестанут обращаться вовсе.
   Самые лучшие и качественные ансамбли на тверском Северо-Востоке созданы были в очень короткий промежуток 1830-1850-х годов. Но поразительно, что их было очень много - десятки. До наших дней дошли в разной степени руинированности около двадцати.
   Среди них помните Алабузино. А если от него хоть что-то осталось (последний раз, когда мы были года три назад, входы в храм были наглухо заколочены), его обязательно, обязательно надо попытаться спасти.

   
     (По материалам странички Павла Иванова в Контакте.)

     (Фото. № 4-11 Павла Иванова.)
    

   Итоги Бежецкой экспедиции

   Делимся впечатлениями и результатами нашей реставрационной экспедиции, которая проходила с 19 по 21 мая 2023 г. на территории Бежецкого, Краснохолмского и Весьегонского районов Тверской области.
   В экспедиции приняли участие 15 студентов Академии С.Г. Строганова, преподаватели Академии, реставраторы монументальной живописи первой категории — Александра Гребенщикова и Варвара Сергиеня, реставратор темперной живописи Наталья Федосова, бежецкий краевед Иван Крылов, команда проекта «Консервация» Евгений Соседов, Анастасия Антусева и Дмитрий Крылов, также к нам присоединился искусствовед Арсений Симатов.
   Мы отправились в путь, чтобы осмотреть храмы северо-востока Тверской области, где сохранились уникальные стенописи, оценить их состояние, а также провести экстренные работы там, где это необходимо. За три дня мы осмотрели десять памятников XV-XIX веков, а в ряде из них начали работу по сбору осыпей и даже пробные работы по консервации.

   В последнее время к росписям этих храмов приковано особое внимание специалистов, ведутся поиски имен живописцев, устанавливаются их связи с западноевропейскими и столичными образцами, известными художественными школами и центрами, в частности с кругом учеников А.Г. Венецианова, а также с развитием древнерусской традиции, сохранившейся в ярославских мастерских. Уже сейчас специалисты говорят об этих памятниках как об очень значимом и ярком явлении в русском искусстве XIX века, требующим дальнейшего изучения и сохранения. В начале года мы проводили презентацию книги Анны Павловой «Церковная стенопись северо-востока Тверского края в XIX веке», выход которой вызывал живой интерес у искусствоведов и всех ценителей русской провинции.
   Совсем недавно удалось точно атрибутировать росписи двух храмов, в которых мы побывали. Участник экспедиции, краевед Иван Крылов рассказал о результатах своих последних архивных исследований. Грандиозный ансамбль росписей Тихвинского храма села Сукромны создавался в течение 10 лет (1831–1841 гг.) ведущим бежецким мастером того времени Михаилом Васильевичем Тырановым, старшим братом известного художника венециановской школы, академика Алексея Васильевича Тыранова. С 1841 года М.В. Тыранов трудился над созданием росписей Смоленского храма села Алабузино. Есть все основания полагать, что М.В. Тыранов был ведущим мастером того времени, известным далеко за пределами Бежецкого уезда. В 1830–1840-е гг. артель Тыранова расписала Воскресенский собор Бежецка (снесен в 1936 году) и ряд сельских храмов в Тверской и Ярославской губерний, большинство из которых не сохранились. Иван предполагает, что именно М.В. Тыранов – автор знаменитых росписей в Богоявленской церкви села Еськи, однако, на данный момент точных архивных документов об этом найти не удалось.

   Увы, в большинстве памятников живопись находится на грани полной утраты и сейчас важно сохранить хотя бы ее фрагменты и образцы. Из-за отсутствия крыш и многолетнего намокания потрясающие произведения монументального искусства буквально рассыпаются на глазах.
   Выезд также был связан с предстоящим началом противоаварийных работ на Смоленской церкви в селе Алабузино, которая по нашим предложениям вошла в госпрограмму консервации этого года. Лучший образец бежецкого классицизма с яркими палладианскими чертами оказался в близком к руинированному состоянии, а почти все росписи осыпались и разрушаются вследствие неконтролируемого посещения храма. Любители «заброшек» и случайные туристы просто топчут осыпи штукатурки с росписями.
   Третий день мы посвятили работам в Алабузине, где расположен погибающий ансамбль Троицкого (1781 г.) и Смоленского (1816 г.) храмов.
   Как мы уже писали выше, сбор осыпавшихся росписей верхней церкви Смоленского храма (1820-40-ее гг.) был одной из главных целей поездки. Работа была осложнена трудным доступом в верхнюю церковь (по приставной деревянной лестнице) и поражающим воображение объемом материала. Храмовые росписи упали почти полностью, а сверху были засыпаны слоями штукатурки, песка и пыли. В полевых условиях нам пришлось соорудить подобие лебедки, чтобы спускать поддоны с собранными фрагментами со второго этажа.

   Всего за нашу экспедицию мы собрали порядка 120 поддонов с осыпями, которые подписали и классифицировали по квадратам и участкам, где собирались фрагменты. Большую часть поддонов удалось перевезти на хранение в Бежецк. Сложность транспортировки фрагментов связана еще и с тем, что по методике их необходимо перемещать и хранить в один слой.
   Также в Алабузино студенты и преподаватели Академии Строганова начали первичное укрепление доступных фрагментов росписей на стенах — так называемую «обортовку» краев штукатурного слоя с живописью, чтобы предотвратить его дальнейшее осыпание.

   
     (По материалам сайта Проект «Консервация»".)

     (Фото. № 12 с сайта Проект «Консервация»". Фото. № 13-15 из паблика Дневник Вольного Сталкера.)
    

   Едем собирать росписи в Алабузино

   3 ноября 2023 г. стартовала наша экспедиция в Бежецк — второй в этом году выезд, посвященный сбору фрагментов росписей.
   На этот раз мы сосредоточим усилия на Смоленском храме села Алабузино, 1816 г. Еще недавно этот прекрасный памятник классицизма находился на грани гибели, однако в этом году был законсервирован на средства госпрограммы по нашей заявке (спасибо за добросовестные работы РСК «Рестальянс»!).
   Главным предметом нашего интереса являются росписи храма — выдающийся памятник художественной культуры. Их выполнила артель Михаила Тыранова — бежецкого живописца, ученика Алексей Венецианова. К сожалению, росписи не дождались консервации и практически полностью осыпались, великолепные орнаментальные и многофигурные композиции можно еще увидеть на фотографиях 1994 года.
   Как показал наш весенний выезд, среди осыпей еще сохраняются фрагменты, которые можно соединить в целые композиции. Но сначала их необходимо откопать, систематизировать и грамотно организовать систему их хранения.
   Чем мы и планируем заниматься с помощью замечательных специалистов, сотрудников МНРХУ, Третьяковской галереи, студентов Академии Строганова и СПТГУ — всего в экспедицию отправилось 17 человек.
   Работа предстоит тяжелая и кропотливая, в непростых полевых условиях (при минимальной освещенности, сырости и холоде). Это будет уникальный опыт, схожий с работой по спасению древнерусских фресок Новгорода.
   Мы убеждены, что художественное наследие русского классицизма сегодня имеет очень важное значение и его спасение стоит затраченных усилий.

   
     (По материалам сайта Проект «Консервация»".)

     (Фото. № 16 из паблика Дневник Вольного Сталкера. Фото. № 17 с сайта Проект «Консервация»".)

    

Посмотреть всю карту

    

• Вперёд >